ГЛАВА 1
Стоявшее почти в зените августовское солнце опаляло жаркими лучами укромную бухточку на северо-западном побережье Страны Цветущих Мхов.
Этим утром прибой вынес на берег обломки огромной пиратской галеры «Чёрный Коршун». Судно затонуло минувшей ночью и увлекло за собой почти всю команду. Те немногие, что смогли выплыть на берег, отдыхали теперь в берёзовой роще, вплотную подступавшей к каменистому берегу. Среди выживших пиратов был и капитан корабля – поджарый горностай по имени Дорлас. Он носил красный безрукавный камзол; на плетеном ремне висел в ножнах меч; в ушах покачивались латунные серьги; огненно-красным рубином сверкало кольцо на указательном пальце правой лапы. Умный и коварный, Дорлас не знал на море равного себе противника.
Однако судьба порой шутит злые шутки даже с везучими корсарами. Сильный ураган вынес «Чёрного Коршуна» на мель, а яростные волны разбили его вдребезги. Слава зверя, наводившего ужас на все портовые города, потонула в морской пучине вместе с его кораблём.
Дорлас бросил взгляд на остатки своей команды – морские крысы, ласки, горностаи, норки и хорьки выглядели довольно жалко. Горностай выхватил меч и вскочил на, поваленное бурей дерево.
- А ну, стройся, доходяги кособокие! – рявкнул он.
Раздалось приглушённое ворчание, но перечить Дорласу никто не посмел. Через несколько минут пираты, потирая ноющие конечности, предстали перед своим капитаном. Тот обвёл их презрительным взглядом, подсчитывая что-то в уме.
- Так-так… - спокойнее сказал горностай – Негусто нас осталось. Всего две дюжины, а ведь было почитай две сотни. Досадно, но с такой «ордой» барсучьей горы нам не взять. Ну да чёрт с ней. Жили без неё раньше, проживём и нынче. Теперь нам надо лапы с берега уносить. Если не ошибаюсь, нас занесло на Северное Побережье – а оно входит во владения Сайласа Тугого Кошелька.
- А это кто таков? – спросил кто-то из матросов.
- Старый хитрый ёж, – отвечал Дорлас – очень богатый. Его холопы патрулируют берег до самой Мшистой. Сейчас мы можем только упрятаться в лесах на востоке и переждать. А уж потом найдём местечко поуютней и заживём припеваючи! А сейчас отдыхайте, выйдем на закате. Пеплоглаз, возьми троих ребят и дуй на разведку. Аджвар и Мёртвая Голова, в дозор. И запомните, братцы, нет на свете такой силы, которая сломила бы волю капитана Дорласа!
Отец Винфор, настоятель аббатства Рэдволл, проснулся в холодном поту. Кровь тяжёлыми ударами билась в висках.
- Беистин! – выдохнул он с хрипом. – Беистин!..
Дверь распахнулась и в келью влетел молодой мышь-послушник.
- Воды! – держась за сердце, попросил аббат.
Приняв из лап послушника ковш, Винфор дробно стучал зубами о его край, пока не выпил всё до дна.
- Что стряслось-то, батюшка? – спросил Беистин.
- Страшен чёрт, ежели во сне привидится, - сказал он, успокоившись, - сон, мне, дурной приснился, Беистин. Ступай, а я за тобой следом.
Мышонок поклонился и молча вышел.
Внизу, на кухне, подавали завтрак. Брат Эрмолд умел превращать самые простые блюда в шедевры кулинарии. По этой причине он и исполнял обязанности главного повара. Сейчас он суетился, подгоняя своих помощников. Завидев настоятеля, монах почтительно снял свой белоснежный колпак.
- Доброе утро, отец Винфор.
- А, брат Эрмолд! Что у нас на сегодня? – спросил аббат, всеми силами стараясь выглядеть беззаботным.
- Овсянка с мёдом, батюшка, запеканка с яблоками, морковный салат, грушевая настойка…
Доклад повара прервал проходивший мимо кротоначальник Растороп:
- Хурр… Можешь не пр-родолжать. Жизни не хватит всё пер-речислить. – сказал он повару, а затем повернулся к настоятелю - Пойдем-ка, отец Винфор за стол. Кашка стынет.
Суетня постепенно улеглась и все стали рассаживаться. Аббат восседал во главе стола. По правую лапу от него сидел кротоначальник, а по левую – брат Карстэн, главный монастырский врачеватель. Напротив же настоятеля, на другом конце стола, в большом резном кресле, сидела матушка-барсучиха Гертруда.
-Да, не повезло Гертрудушке – всю ночь не спала, малышей успокаивала - сказал брат Карстэн.
-Хурр… Слыханное ли дело, ур-раганище такой, – согласился Растороп. – конечно, р-ребятки испугались.
Сидевший неподалёку ёж-погрёбщик Айзек Захохлыш тихо усмехнулся:
- А кто этой ночью спал спокойно?
Аббат Винфор, который и слыхом не слыхивал не о какой грозе, поднял лапу.
-Я спал не спокойно, но при этом сон мой был непрерывен, – заявил он.
Молодой крот Вестон из артели кротоначальника поскрёб по носу своим копательным когтём.
- Везёт вам, батюшка. Спите, как бр-ревно, и гор-ря не знаете… Хурр-хурр…
- Хурр-хурр… Пр-ридер-ржи язык, - пригрозил ему Растороп, - с настоятелем всё-таки р-разговар-риваешь.
Вестон собирался что-то возразить, но тут неожиданно раздался колокольный звон. Он возвещал о приближении гостей. Все разговоры прекратились, а рэдволльцы повскакивали со своих мест.
Тихо, тихо! Сядьте все! – начал успокаивать их отец Винфор. – Нет нужды выбегать целой толпой. Пойдём, Гертруда, возможно, мне понадобится твоя помощь.
Настоятель и барсучиха вышли из здания аббатства, и направились к главным воротам, что в западной стене. Там их ждали ещё два рэдволльца: старая домовая мышь-привратник брат Катберт и Рой Жёлудь, коренастая белка средних лет, славящийся на всю Страну Цветущих Мхов как отличный плотник и столяр.
- В чём дело? Кто-то идёт? – обратился Винфор сразу к обоим.
- Брат Ракитник говорит, что с юга идёт какой-то барсук.- Пожал плечами Рой Жёлудь.
Аббат с недоумением посмотрел на плотника:
- Ну и что же вы ждёте, открывайте скорее!
Брат Катберт в нерешительности топтался на месте.
- Барсуки ведь разные бывают, отец настоятель, - ответил он – мало ли что.
Аббат недовольно хмыкнул и, не смотря на преклонный возраст, стал стремительно взбираться на стену. Все остальные последовали за ним.
Когда они оказались наверху, то устремили свои взгляды на пыльную дорогу, где, опираясь на палку стоял путник. То был старый барсук в сером балахоне и зелёном плаще. Голову скрывала широкополая шляпа с пером зимородка. Барсук покуривал трубку. Увидев настоятеля, он приподнял свой головной убор в приветствии:
- Мир дому твоему, отец Винфор, - начал он, постепенно расплываясь в улыбке – не пустишь ли ты в него старого бродягу, пропахшего костром?
Аббат Винфор в ответ улыбнулся ещё шире:
- Мир тесен, Грэди Шатун, видишь, вопреки твоим сомнениям мы снова встретились! Откройте ворота этой толстой книжке с лапами!
ГЛАВА 2
Далеко к северо-западу от аббатства Рэдволл, рассекая холмистую местность, течёт речка Северная Вилка. Невдалеке от берега этой речушки сидели капитан Дорлас и его первый помощник ласка Баршон. Вокруг них, вповалку, лежали товарищи, плотным кольцом окружая своих предводителей.
Царившую тишину нарушал лишь гул воды, а рядом со станом этих пиратов дымился Ивовый Куст - селение полевых мышей, взятое ими накануне на копьё и выжженное дотла.
Хорёк боцман Пеплоглаз отменно справился со своей задачей разведчика. Он наткнулся на Ивовый Куст вчера вечером. В то время все мыши собрались в одном большом доме, так что в деревне было пусто. Пеплоглаз со своей группой матросов быстро осмотрел поселение, гордо возвышающееся посреди этих диких, необжитых земель. К Дорласу разведчики вернулись уже после захода солнца.
У несчастных мышей не было ни шанса. Но всё же им повезло, поскольку пираты были слишком голодны, что бы потешаться над пленными, поэтому их просто убили. Припасов, взятых из деревни было не так-то много и пиратам надо было думать о новой добыче, более существенной. Их полное вооружение указывало на то, что они не собираются останавливаться на Ивовом Кусте, но будут промышлять своим гнусным трудом дальше, уходя в глубь страны.
Первым нарушил молчание Баршон.
- Куда нам теперь податься? Надо было хоть пару этих слизняков оставить, чтоб проводниками были, – сказал он не к кому особо не обращаясь.
- Я же сказал, что нам в леса надо уходить, - ответил капитан, - единственное охраняемое место в этой стране это западное побережье, и от него нужно держаться подальше.
Пеплоглаз глубоко вздохнул и сказал:
- Господа! Вы только вдохните этот воздух, воздух свободы! Здесь мы сами себе хозяева и никто нам не указ.
- Ты прав, мой сероглазый боцман, - согласился Дорлас, - не наша вина в том, что на этой земле нет не властей не законов. Мы спалили эту деревеньку, а через несколько месяцев какой-нибудь убогий пройдёт мимо и скажет: «Вот ведь что бывает, когда неосторожно обращаешься с огнём».
Команда дружно заржала. Смеялись все кроме сурового вида матроса- норки по кличке Душегуб.
- И всё же с проводниками было бы спокойнее, – обратился он к капитану, недоверчиво поглядывая в сторону леса,- мало ли какая нечисть тут водится.
Капитан удивлённо посмотрел на него:
- Ты что, дурень суеверный, какая нечисть, в леших веришь?
Команда снова засмеялась, а Душегуб насупился и повернулся обратно к лесу. Тут он завидел какого-то зверя, который, заметя пиратский стан, торопился ускользнуть из его вида и поспешно своротил в сторону. Не вымолвив ни слова, Душегуб быстро вскочил и, выхватив из-за пёстрого кушака устрашающего вида тесак, бросился вдогон.
Пираты опомнились лишь тогда, когда норка скрылась из виду.
- Куда это наш верующий намылился? Проводника что ли увидел? – съязвил Баршон, высвобождая ятаган.
- Похоже на то – поддержал кто-то из матросов.
Не успели пираты снятся с места, как увидели Душегуба, возвращающегося назад. Он шёл не один, а тащил за собой какое-то странное существо. Когда Душегуба окружили его товарищи, он заставил своего пленника встать на колени. Приглядевшись, пираты поняли, что это мелкий крыс, не пойми какой пароды. Шкура его была выкрашена в чёрно-зелёный цвет. Пленник рассматривал чужаков, всё время скалясь, злобно посвёркивая своими дикими глазами.
Капитан Дорлас подошёл к Душегубу и сердечно пожал ему лапу.
- Душегуб, приятель, - изрек он, с трудом сдерживая смех, - прости меня, дурака, ведь лешие и впрямь существуют. И твой новый друг тому доказательство.
Теперь смеялись все, включая Душегуба.
- Да-а, капитан, - довольно протянул он, - этот чумазый – парень хороший, и говорит смешно, да вот не черта не понимаю я из того, что он бормочет.
- Да неужели, - не поверил горностай, - ну-ка, леший, скажи что-нибудь. Как звать?
В ответ дикарь заорал что-то невнятное, совершенно непонятное.
- Да не понимает он по-нашему. Что толку от такого проводника? Порешить его надо, и всё тут. – Предложил рулевой Фланн, плотный морской крыс.
- Что значит «не понимает по-нашему»? – спросил Пеплоглаз, недобро ухмыляясь, - по-нашему он как раз всё поймёт, как надо!
С этими словами он так сильно двинул дикарю в живот, что тот согнулся пополам и стал хватать ртом воздух.
Матросня зашушукалась: « Да, вот это по-нашему! Старина Пеплоглаз с любым общий язык найдёт».
Боцман собирался ударить во второй раз, но Дорлас поймал его лапу и оттолкнул хорька в сторону.
- Не забывайся, Пеплоглаз, я ещё здесь капитан, и я решаю, как разговаривать с пленниками.
Затем горностай подошёл к дикарю и стал втолковывать ему, помогая себе жестами. Он просил его, чтобы тот провёл пиратов в ближайшее селение. В замен за эту услугу он отпускал его.
Объяснение пришлось повторить несколько раз, прежде, чем чёрно-зелёный крыс понял, что к чему.
- Вот и славно, – в заключение сказал капитан, - сейчас же и отправимся на разведку. Баршон и Мертвая Голова, со мной. Всем остальным оставаться здесь, ждать нашего возращения.
Пираты молча поблагодарили судьбу. В глубине души многие разделяли опасения Душегуба, и не спешили идти в хвойный лес, зловеще темнеющий на востоке. А капитан с двумя своими напарниками и проводником прямиком шагали к этому самому лесу, который жители Страны Цветущих Мхов окрестили Лесом Крашеных.
ГЛАВА 3
Колокола Матиас и Мафусаил отбили четырнадцать раз, спугнув своим звоном двух галок, спорящих на крыше колокольни. Брат Ракитник, рэдволльский звонарь, который не раз на своём веку становился жертвой этих вороватых птиц, довольно усмехнулся:
- Поделом вам, плутовки пернатые, будете знать, как чужое присваивать!
Спустившись с колокольни, мышь-монах прошёл мимо монастырского кладбища, пересёк лужайку, и вошёл в главное здание аббатства. Он знал, что некоторые рэдволльцы до сих пор сидят в Пещерном Зале и слушают рассказы Грэди Шатуна с самого утра. Конечно, такие ответственные и трудолюбивые, как кротоначальник, ушли заниматься своими делами ещё после завтрака, и успели уже отобедать. Дел в аббатстве всегда хватало, особенно в это время года. Лето подходило к концу, близилась осень, и пора было подумывать о сборе урожая. Гертруда вместе со своей подругой выдрой Валлией повела диббунов (так в Рэдволле называли малышей) в лес на прогулку, так что работать никто не мешал.
В Пещерном Зале, в кресле матушки-барсучихи сидел Грэди Шатун (дело было в том, что в Рэдволле на тот момент было всего одно кресло, в которое мог бы усесться взрослый барсук). Теперь уже все поняли, почему аббат назвал его «толстой книжкой с лапами». Грэди был не простой барсук, а табура. Табуры странствовали по свету, собирая знания, которые потом передавали другим зверям. Грэди посчитал, что в монастыре его труды сохранятся, как нигде лучше.
Итак, старый табура рассказывал о своих приключениях, о разных странах, в которых побывал, о разных зверях, которых повстречал. Кроме отца Винфора, его слушали сестра Омела, оживленная лесная мышь, летописец и архиварий Рэдволла, погребщик Айзек Захохлыш (последнего интересовали исключительно рецепты заморских напитков), а также некоторые другие рэдволльцы, которые отлынивали от работы, ссылаясь на свою любознательность. А как же? Грех не послушать речей такого мудрого зверя.
Брат Ракитник по-тихому зашёл в Пещерный Зал, держа кружку сидра, взятую на кухне.
- Всё сидите, разглагольствуете. - Упрекнул звонарь собравшихся слушателей, неодобрительно качая головой.
Все собирались было на него шикнуть, но Грэди Шатун сам встал и кивнул в его сторону:
- Прав, ты, братец, засиделись мы, плесенью скоро покроемся.
- Куда вы так торопитесь? Вы же нам ещё не всё рассказали! – изумился Айзек Захохлыш. Он-то знал, что ему сегодня дежурить на кухне, да ещё с кем! С этим занудой братом Пвилом!
- Нет, дружище, - отвечал барсук, - всё, что мог, рассказал. Я оставляю аббатству свои записи и карты, они в той большой сумке. Надеюсь, они пригодятся обители. Рад был с вами пообщаться, господин Захохлыш. Кстати, ваш эль намного лучше южноземского.
Погребщик улыбнулся так, как способны улыбаться только ежи.
- Ну, мы, ежи, в чём в чём, а в эле толк знаем!
Грэди хмыкнул, повернулся к настоятелю и сказал:
- Выйдем, Винфор, на воздух, покурить мне надо. Да сказать тебе кое-что с глазу на глаз.
- Пошли, что ли в сад. Там и потише. - Ответил настоятель, когда они уже поднимались по лестнице.
В саду и вправду было тихо и спокойно. Старые друзья сели на скамейке у кустов крыжовника. С минуту они слушали песню малиновки, пока аббат не задал соответственный вопрос:
- Ну и что ты хотел сказать мне, Грэди?
- Знаешь, Винфор, - начал барсук, заметно мрачнея, - ведь не всё так хорошо, как я там сказал.
- Ты это о чём? – не понял настоятель.
Шатун глубоко вздохнул и проложил:
- Я им не сказал, чтоб не пугались. А тебе скажу. Дело в том, что той Страны Цветущих Мхов, которую мы знали, возможно скоро не будет. И в Рэдволл я не пришёл, а убежал. Скоро другие придут, кто ещё не погиб и не попал в плен.
Аббата Винфора аж передёрнуло:
- Что значит в плен? На нас что, кто-то собирается напасть?
- Напасть? Нет, не напасть, а захватить и поработить. Его величают Калгак Завоеватель, сын Рабуллы, Вождь Бурой Орды и Хозяин Южных Пределов, впрочем, уже не только пределов. Южноземье, и всё, что находится за Великой Южной Грядой – его владения. Я прибыл, как только смог, Винфор! Теперь черёд вашей страны. Собирай народ, вооружай, и пусть встают на стены аббатства. Рэдволл – это единственное место, где мы сможем дать отпор. К вам придёт посланец, скажет, мол, сдавайтесь. Если стадитесь, пойдёте в рабство. Стариков убьют сразу, тех, кто помоложе, пошлют строить дворцы и крепости для Калгака и его воинов. Это не звери, Винфор, им доставляет радость, мучить других. Никто не уходил от них живым. Дети военачальников упражняются в стрельбе из лука на связанных пленниках. Их великая сила, они почти не спят и почти не едят. Их ведёт этот Калгак, и там, где они проходят, остаётся выжженная земля да руины. А ещё в воздухе витает смрад смерти. Его ощущаешь везде, земля насквозь пропитана кровью, невинной кровью.
Грэди умолк, и посмотрел на настоятеля – тот сидел так, будто на него упала целая скала.
- Кто хоть они такие, что за звери? – спросил отец Винфор придя в себя, не узнавая собственного голоса.
- Крысы, правда бурые, здесь такие почти не встречаются. И их очень много. Но они дикари, и наши ценности им неведомы. Они убивают, потому что так надо, и понимают только силу. Ты меня понял?
Да, - отвечал настоятель, - никаких переговоров, не сдаваться, и не идти на уступки. Закрыться в Рэдволле и держаться до тех пор, пока...
Вместо него закончил табура:
- Пока я не вернусь с подмогой из Саламандастрона.
ГЛАВА 4
Когда три пирата и черно-зелёный крыс вошли под полог леса, первое, что их поразило – тишина. Старые кривые ели не пропускали через свои раскидистые ветви ни луча света. Баршону стало не по себе и он решил заговорить, что бы отогнать страх:
- Сожри меня акула! Темно, хоть глаз выколи!
Дорлас заставил его замолчать одним лишь взглядом. Затем он кивнул Мёртвой Голове, который вёл на верёвке пленника.
Хорек Мёртвая Голова, прозванный так за своё изуродованное во время пожара лицо, понял что хочет капитан. Притянув проводника как можно ближе к себе, он коснулся ножом его горла.
- Только дёрнись, каналья, живо к праотцам отправлю. - Еле слышно прошипел хорёк. – Ты нас не обдуришь.
Проверив, свободно ли вытаскивается меч, Дорлас пошёл дальше. За ним последовали и его спутники. Пираты не заметили, что по мере того, как они углубляются в лес, их пленник становится всё уверенней. Здесь дикарь чувствовал себя в своей стихии. Он давно приметил своих сородичей, которые бесшумно перебирались по вервям ни на шаг не отставая от непрошенных гостей...
Тем временем в лагере, на опушке Леса Крашенных царила полная неразбериха. Заводилой был рыжеватый горностай Жаренный, второй помощник капитана. Он давно точил на Дорласа зубы. И на то были причины. Дорлас держал при себе ласку (речь идёт о Баршоне), а, значит, такому же горностаю, как он сам, доверял меньше! И теперь, когда оба отсутствовали, он не терял время, убеждая матросов быть за него.
- Говорил я вам, парни, наш капитан уже не тот. И скажу снова. Он потерял не только хватку, но и мозги. Если бы мы тогда свернули на юго-запад, как я и говорил, то сейчас у нас была бы богатая добыча. Заплыли бы на какой-нибудь островок, отвели бы душу. Всё бы у нас было: жратва, грог, девки. Дак нет же! Зачем? Попёрлись на этот чёртов Сарамантастон, или как его там. Ребята похлеще нашего капитана пытались его брать, и косточки их теперь на солнце белеют. А теперь мы в такое дерьмо вляпались, что и вылезем едва ли.
Послышались одобрительные возгласы. Пираты были в таком настроении, что пошли бы за кем угодно, лишь бы уйти. Однако Пеплоглаз Жаренного не слушал. Несмотря на свою жестокость, этот хорёк не был честолюбив, не рвался к власти. Должности боцмана ему вполне хватало. Дорлас его устраивал, и на его место он не метил. К тому же Жаренного он вообще никогда всерьёз не воспринимал.
- А у тебя язык подвешен как надо, рыжая ты харя! – презрительно окликнул Пеплоглаз разбушевавшегося горностая. – Но вы, парни, не слушайте этого пустозвона. В котелке у него ветер, он вас уму-разуму всё равно не научит.
Жаренный особой смелостью не отличался, но сейчас большинство матросов было на его стороне, и он не боялся даже такого уважаемого члена экипажа, как Пеплоглаз, а поэтому решил отплатить той же монетой:
- Откуда раздаётся этот поганый визг? Неужто вонючка Пеплоглаз опять права качает? Ты никак заступаешься за этого голодранца?!
Наступила гробовая тишина. Никто не мог припомнить такого непочтительного обращения к боцману. Сам же Пеплоглаз, до этого момента спокойно лежавший в сторонке, вскочил и, вытащив из-за пояса боевой топорик, зарычал:
- Ты что, шельмец, забыл, кого надо боятся? Дак я тебе напомню! – тут боцман осёкся, вспомнив, что он один против двадцати, и стал искать поддержки у матросов. – Братва, нежели вы не видите, куда он метит? В капитаны захотел! Да какой из этого труса малодушного капитан?
Жаренный раскрутил свой кистень и указал им в сторону Пеплоглаза.
- У тебя было достаточно времени, что бы высказаться, хорь, - процедил горностай, - кончай его, ребята!
Матросы бросились на боцмана, но тот, с ловкостью кошки, запрыгнул на пень, и несколько раз махнул перед собой топором.
- Назад, оборванцы, коли шкура дорога! – кричал хорёк. Даже при численном превосходстве пираты не решались нанести удар. Больше Пеплоглаза, они боялись, пожалуй, только Дорласа. Сейчас же они стояли, размахивали оружием, покрывали «капитанскую шестёрку» бранью, но нападать не спешили.
Пеплоглаз наслаждался своей властью. Держа топор наготове, он продолжил прерванную речь:
- Посудите сами, парни, что вы получите с моей смерти? Кинете капитана и пойдёте за этим оболтусом?? Да, говорить он мастак, но каков на деле? Вместо того, что бы вызвать Дорласа на бой, накрутить его кишки на свой кистень и самому стать по праву вашим предводителем, он дожидается, когда капитан уйдёт, и начинает распускать всякие сплетни как бабка на базаре! Хорош вождь, не так ли? Бьюсь об заклад, что когда запахнет жаренным, ваш же Жаренный сдаст вас с потрохами! – и боцман рассмеялся над собственным каламбуром.
Пираты переглянулись. Невозмутимый Фланн, которого не особо интересовало, кто им командует, пожал плечами:
- Не знаю, может Пепел и прав. Жаренный нас на капитана травит, а сам, подлая душонка, какую ещё поискать надо.
Кое-кто начал поддакивать, но и у Жаренного осталось немало сторонников. Аджвар, такой же морской крыс, как и Фланн, лихо взмахнул абордажной саблей и крикнул:
- Ты, Фланн-болван, на любую чепуховину поведёшься. Всяк знает, что у Дорласа давно штурвал снесло. Совсем, гад, осатанел, подойти страшно!
Пеплоглаз уже жалел о сказанном, ибо понимал, что выступлением своим лишь подлил масла в огонь. Тихий речной берег огласился руганью, пираты спорили, пререкались. Разногласия переросли в потасовку, и, может быть, дело дошло бы и до поножовщины, если бы один из матросов не крикнул:
- Братцы, глядите! Лес горит!
И вправду, к востоку, над хвойным лесом поднимался чёрный столб дыма.
- Проклятие! Там же капитан, Барш, и Мёртвая Голова! – заорал Фланн, и все понеслись без всякого порядка к лесу, оставив добычу у берега
Добежали быстро, но когда вошли в лес на миг остановились. Внутренний голос предостерегал их. Но вот, до них донеслись неясные звуки и они снова бросились вперёд сломя голову.
Раздался глухой удар и Пеплоглаз растянулся на земле. Тихонько выругавшись, хорёк оглянулся посмотреть, обо что же он споткнулся, и его передёрнуло. В траве лежал череп лисы!
Тут же норка Душегуб указал пальцем на сосновую ветвь, сгибающуюся под тяжестью двух кроличьих скелетов.
- Мы в ловушке! – протянул матрос.
Лес мгновенно ожил. Жуткие крики разносились прямо над головами пиратов.
- Рвём когти, братва! Это родня того размалёванного! – зарычал Жаренный, поворачивая назад.
- Все за мной! Спасаем шкуры! – вторил ему Пеплоглаз, вставая и выбегая вперёд.
Матросы же разделились на два отряда. Один последовал за боцманом, другой за вторым помощником. А маленькие чёрно-зелёные крысы, перепрыгивая с ветки на ветку, гнались за ними, пуская им в спины заострённые палки, и оглашая ужасный лес дикими воплями.
Ср Янв 19, 2011 12:03 am
